Вести Баку
Axmaqdır da, nə deyəsən… – глупость, да и только. Но за этой глупостью – кровь, сироты и молчание общества, которое всё ещё не решается назвать зло злом.
На этой неделе в Товузском районе произошла очередная семейная трагедия, ставшая символом куда более глубокой болезни. 32-летний Сабухи Гаджизаде, вернувшийся недавно из Германии, зарезал свою жену – Метанет Гаджизаде, 29 лет, мать троих детей.
Затем снял видео, в котором признался в убийстве «из ревности», показал окровавленный нож и сказал, что не боится тюрьмы, но «жить больше не хочет». После этого он покончил с собой.
Трое мальчиков остались сиротами.
И вместо всеобщего ужаса – сотни комментариев поддержки убийце. «Он не выдержал позора», «настоящий мужчина не мог поступить иначе», «она его довела».
Именно это – вторая, более страшная часть преступления.
Культ раненого мужчины
Азербайджанское общество всё ещё живёт по закону собственности: женщина – не личность, а «честь», «территория», «зеркало мужского достоинства».
И если в этом зеркале появляется трещина, мужчина считает себя вправе разбить всё вокруг.
Мы путаем ревность с любовью, контроль с заботой, насилие с доблестью.
Сабухи не был чудовищем из ниоткуда. Он – продукт среды, где гордость стоит выше совести, где мужчины растут с убеждением, что потерять лицо страшнее, чем потерять душу.
Тень «что скажут люди»
С детства мальчикам внушают главное правило: «El nə deyər?» – «Что скажут люди?»
Этот страх общественного осуждения разрушил больше судеб, чем бедность или болезни. Он заставляет убивать, чтобы спасти «репутацию».
Даже живя за границей, Сабухи не избавился от этого страха. Он вернулся из Европы – не как человек, а как пленник неандертальских традиций.
Цивилизация – не в паспорте, а в сознании. Можно прожить годы в Берлине и остаться пленником пещеры.
Общество, которое аплодирует
Ещё страшнее то, что его не осудили.
Видео убийцы разошлось по соцсетям, и сотни людей восприняли его не как признание преступления, а как исповедь мученика.
Каждый такой комментарий – кирпич в стене будущих трагедий.
Когда убийцу называют «жертвой», другие слышат сигнал: «Если убьёшь ради чести – тебя поймут».
Трое сирот и наша совесть
В Товузе теперь живут три мальчика, потерявшие и мать, и отца. Они вырастут в обществе, которое одновременно будет жалеть их и повторять те же слова, что убили их родителей.
Мы привыкли считать, что честь мужчины измеряется количеством прощённых обид.
Но пока честь измеряется количеством пролитой крови – мы останемся в каменном веке.
Пока всё не изменится
Пока для нас важнее слухи, чем совесть, и репутация громче сострадания – подобные трагедии будут повторяться.
Мы будем хоронить женщин и называть это традицией.
Когда совесть вернётся
Может быть, однажды мы перестанем путать любовь с собственничеством, силу с насилием, а ревность – с доблестью.
Тогда закончится эпоха неандертальцев – и начнётся человечность.